Я просил сестру Волосатина обдумать мое ужасное положение и применить ее нежность — если не ко мне, то по крайней мере к ее брату, моему товарищу, который по его летам и неопытности мог подвергнуться тем же искушениям, какими был искушен и я, и потом мог подпасть под те же
муки раскаяния, какими я страдаю.
Неточные совпадения
И хотя бы судьба послала ему
раскаяние — жгучее
раскаяние, разбивающее сердце, отгоняющее сон, такое
раскаяние, от ужасных
мук которого мерещится петля и омут! О, он бы обрадовался ему!
Муки и слезы — ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении.
Принадлежа, впрочем, к разряду тех существ, про которых лермонтовский Демон сказал, что для них нет
раскаяния, нет в жизни уроков, Елена не стала ни плакать, ни стенать, а все, что чувствовала, спрятала в душе; но как ни бодрилась она духом, тело ее не выдержало нравственных
мук...
Острая жалость пронзила сердце. Стоя у изголовья неподвижно лежащего отца, испытывая непосильную
муку жалости, сострадания и
раскаяния, я шептала мысленно те самые слова, которые не сумела сказать накануне нашей разлуки...
Этим предполагается и
раскаяние, ибо, конечно, иного пути к освобождению от зла не существует, какими бы
муками ни было куплено это
раскаяние.
Раскаяния никакого Раскольников не испытывает, и вовсе не мучения совести заставляют его сознаться в преступлении, — это великолепно показал Мережковский. Перечитываешь «Преступление и наказание» — и недоумеваешь: как могли раньше, читая одно, понимать совсем другое, как могли видеть в романе истасканную «идею», что преступление будит в человеке совесть и в
муках совести несет преступнику высшее наказание.
Уже будучи на каторге, «он строго судил себя, и ожесточенная совесть его не нашла никакой особенно ужасной вины в его прошедшем, кроме разве простого промаха… И хотя бы судьба послала ему
раскаяние — жгучее
раскаяние, разбивающее сердце, от ужасных
мук которого мерещится петля и омут. О, он бы обрадовался ему!
Муки и слезы — ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении… Вот в чем одном признавал он свое преступление: только в том, что не вынес его и сделал явку с повинной».
Раскаяние,
муки совести возможны только потому, что в человеке есть неповрежденная окончательно совесть.
— Все, все, даже старик Иван считают меня за дочь Толстых. Ее думы унеслись далеко, на известную ей только понаслышке каторгу… Она видела своего отца, бледного, худого, измученного
раскаянием. Она слышала звон его кандалов, этот звон страдания и
муки.